Глава 28

Мы живем в роскошном доме за городом и ведем довольно уединенный образ жизни. Баба Глаша живет с нами и, по-моему, очень довольна. В те минуты, когда она начинает хандрить и вспоминать свой самогонный бизнес, я сажаю ее в свой джип и везу в нашу любимую коммуналку, на улицу Академика Скрябина и наблюдаю за тем, с каким энтузиазмом она гонит самогонку, гордо объясняя мне все секреты производства, что поделаешь, это семейное. Наследственность – дело непоколебимое. Пока баба Глаша получает кайф от своего любимого занятия, я брожу по комнате и вспоминаю, как в первый раз мы тут увиделись с Сашкой. Звонит мобильный. Я достаю его из сумочки из крокодиловой кожи и слышу голос родного и любимого человека. Сашка сидит в своем офисе на Тверской, пьет кофе с Серегой и говорит, что не может дождаться, когда вернется домой, потому что очень по мне скучает.

Я рассказываю ему о том, с каким восторгом баба Глаша гонит самогонку и как у нее это здорово получается. Сашка громко смеется, и я на расстоянии чувствую его прерывистое дыхание. Такое горячее, такое обжигающее… Сунув мобильник в сумочку, я возвращаюсь на кухню и говорю бабе Глаше, чтобы она закруглялась. Хорошего, мол, помаленьку. Баба Глаша вздыхает, прячет свой аппарат и в который раз упрекает меня в том, что я не рожаю ей внуков. Пока она отдыхает от бизнеса, она могла бы их нянчить. Тогда я отворачиваюсь к окну, закрываю глаза и вспоминаю свою маленькую доченьку, тихо напевая себе под нос:

Почувствовав, что к горлу подкатывают рыдания, я замолкаю и пою свою песенку молча.

Один раз баба Глаша сильно простыла и слегла на целую неделю. Я поехала на улицу Академика Скрябина одна. Я часто сюда приезжала. Думала, ходила по комнатам, вспоминала Штаты, пела колыбельную – давала волю своим чувствам. В один из таких приездов раздался звонок в дверь. Я бросилась к двери и распахнула ее настежь. Передо мной стояла… Галина, только выглядела она уже совсем по-другому. Выступающий подбородок, мужская щетина и… мужская одежда.

– Галя… – прошептала я, сползая по стене на пол.

– Ольга… Ольга… Если бы ты только знала, сколько времени я тебя ищу!

Галина села рядом и обняла меня за плечи.

– Убери руки! Сука ты драная! Какая же ты все-таки сука!

– Ольга, там, внизу, твоя машина?

– Моя.

– Ты должна съездить со мной в одно место.

– Зачем?

– Не спрашивай.

Как только мы сели в джип и выехали со двора, я полезла в сумочку и отключила мобильный телефон. Затем достала платок, смахнула слезы и поправила полы норковой шубки.

– Ты выглядишь просто отвратительно, – зло усмехнулась я. – Теперь хрен кто догадается, какого ты рода.

– Я уже четыре месяца употребляю мужские гормоны.

– Тебе все неймется!

– Готовлюсь к операции.

– Опять собралась менять пол?

– Собралась. Я буду настоящим мужчиной. Я же тебе обещала.

Да по мне ты хоть собакой будь. Можешь себе хвост пришить, какая мне разница! – говорила я, а по моим щекам непроизвольно текли слезы, и я ничего не могла с этим поделать. Мне вспоминались Штаты, мокрая после дождя Галина, мебельный магазин, корзинка в ее руках…

– Хорошо же ты меня тогда предала, – язвительно сказала я и, сняв руку с руля, отвесила Галине пощечину. От моего большого бриллиантового перстня на ее щеке остался довольно приличный след – большая кровавая царапина. Галина не издавала ни звука, даже не подняла глаза. Моя рука покраснела, и на ней выступило раздражение.

– Бреешься, что ли?! – брезгливо спросила я.

– Бреюсь.

Подъехав к небольшому сталинскому дому на Автозаводской, мы вышли из машины и направились к подъезду.

– Какого черта ты меня сюда привезла?

Галина молча сунула ключ в замочную скважину и распахнула входную дверь. Из дальней комнаты послышалось воркование. У меня поплыло перед глазами.

– Кто там? – одними губами спросила я.

– Динка.

– Что?!

– Я же говорю – Динка. Сними шубу, а то сейчас инфекция ходит. И руки вымой. Заходи осторожно, она же не знает тебя.

Скинув шубу и туфли на шпильках, я, словно пьяная, зашла в ванную и сунула руки под горячую воду. Руки покраснели, от воды шел пар, я ничего не чувствовала.

– Ты что, дура! Ты же руки обваришь?! – закричала появившаяся Галина и сунула мои руки под струю холодной воды.

– Да Бог с этими руками…

Я вошла в комнату и увидела красивую кованую детскую кроватку, в которой полулежала девочка в красивых ползунках и играла погремушкой. Рядом с кроваткой сидела пожилая женщина. Она быстро встала, поздоровалась, сказала, что она приходящая няня и что малышка в полном порядке. Галина вышла проводить няню, а я протянула малышке руки, замерла от счастья, когда она потянулась ко мне.

– Галя, видишь, она меня узнала! – Я и плакала и смеялась одновременно. Взяв Динульку на руки, я стала целовать пухленькие щечки и повторяла, словно в бреду: – Я твоя мамочка, я твоя мама…

Динулька улыбалась и моргала своими большими глазищами.

В этот день я так и не вернулась домой и так и не включила мобильный телефон. Я не спускала Динульку с рук, меняла ей памперсы. Кормила, играла с ней. Я чувствовала себя такой счастливой, такой спокойной!

Вечером Галина откупорила бутылку шампанского и, разлив его по бокалам, произнесла:

– Я сделала все, как обещала. Только я вернулась немного позже.

– Почему ты меня не сразу нашла?

– Потому что тебя уже не было на улице Академика Скрябина. Я поехала к твоей матери, но она сказала, что ты так и не возвращалась. Я взяла у отца деньги и купила эту квартиру. Оборудовала детскую комнату. Сделала ее в розовых тонах с белыми и голубыми облачками… Нашла няню. Начала принимать мужские гормоны. Это очень тяжело. Я испытываю страшные боли. Опять эта ломка! Но без этого операцию просто не станут делать. Я же тебе обещала, что сделаю операцию.

– Но я живу с мужчиной.

– Ну и что? У нас с тобой ребенок, и только мы знаем, какой ценой он нам достался. Пойми, я тебя не предавала. У меня не было другого выхода. Это мафия. ОНИ меня выследили и заставили играть по своим правилам. Но я их перехитрила. Они кое-что не учли. Они не учли, что я очень тебя люблю. Тебя и нашу дочь… Я сделала вид, что продалась и продала тебя вместе с ребенком, но это была только игра, на самом деле все было не так. Помнишь ту девушку по имени Вера, которая встречалась со Львом?

– Помню. Это она нас выдала?

– Она.

– А как же женская солидарность?

– Какая, к черту, женская солидарность! Я видела, что она подозрительно на меня посматривает, понимает, что я переделанная. Она рассказала об этом Льву. Тот сразу сообразил, что я приехала в Штаты менять пол. Не я первая, толпы летят. Вычислил, в какой клинике я лечусь, узнал, где снимаю квартиру. Мне пришлось делать вид, что ты мне безразлична. Я уговорила оставить тебя в живых, они-то хотели тебя убить. Помнишь, как я стояла в аэропорту вместе со всеми?!

– Конечно, помню. Разве такое забывается.

– Как только мы отъехали от аэропорта, я достала пистолет и первым делом выстрелила во Льва, затем в братка и только потом в стукачку. Они этого не ожидали, потому что отобрали у меня оружие и не знали, что я приобрела новый пистолет. Бросив машину с трупами, я взяла корзину с малышкой и уехала из этого города. Потом добывала деньги, делала документы. Как только вернулась в Москву, бросилась искать тебя, но никто не знал, куда ты переехала. Сегодня обнаружила тебя чисто случайно. Просто у меня вошло в привычку ездить на улицу Академика Скрябина…

– В мою тоже. Галька, сколько же тебе пришлось пережить!